Общая характеристика склонения

Изучение падежных форм представляет значительные трудности, так как употребление падежей дает пеструю картину эмпирического многообразия значений. Основная задача изучения падежей в кумыкском языке – это сведение многообразного к единству, теоретическое осмысление эмпирического многообразия падежных значений.

В системе тюркского склонения выделяют «простое» и «притяжательное» склонения как две структурные разновидности тюркского склонения. Иначе называют их именной и посессивно-именной парадигмой.

Противопоставление по наличию или отсутствию перекрещивающихся категорий принадлежности и падежа лежит в основе соотношений посессивно-именной и именной парадигм в каждом конкретном тюркском языке. Именно взаимоотношения этих двух парадигм образуют структурную основу тюркского склонения. Как и в других тюркских языках, в кумыкском языке выделяются консонантическая и вокалическая серии падежных формативов. Консонантическая серия характеризует именную парадигму в целом, независимо от согласного или гласного исхода окончания склоняемого имени. Именная парадигма, таким образом, не подчиняется здесь действию фонетических правил, фактически она единообразна в использовании падежных формативов консонантной серии.

Посессивно-именная парадигма в разных своих частях оформляется по-разному. Целиком по образцу именной парадигмы оформляется посессивно-именная парадигма 1 и 2-го лица единственного числа в кумыкском языке. В большинстве кыпчакских языков наблюдается вокалический форматив дательного падежа -а при консонантных формативах родительного и винительного падежей. Из кыпчакских языков только в кумыкском и карачаево-балкарском в этой парадигме родительный и винительный падежи имеют форматив -и, -ин. Своеобразна и посессивно-именная парадигма 3-го лица: в локальных падежах здесь обязателен инфикс -н-, в дательном он сопрягается с вокалическим формативом -а, винительный падеж имеет форматив -н.

Что касается внутрипарадигмных соотношений, можно говорить об их структурной выдержанности для именной парадигмы кумыкского языка. Для посессивно-именной парадигмы характерна внутрипарадигмная оппозиция по линии единственное число – множественное число первых двух лиц категории принадлежности. Посессивно-именная парадигма 1-3-го лица единственного числа (и 3-е лицо множественного числа), вычленяемая некоторыми специфическими грамматическими признаками, противопоставляется посессивно-именной парадигме 1-2-го лица множественного числа, которая строится целиком по образцу именной парадигмы.

Итак, в кумыкском типе склонения собственно различительным признаком обладает не только каждая из падежных парадигм, но и каждая из частей посессивно-именной парадигмы. Этим кыпчакский тип склонения отличается от огузского типа, где одним таким признаком располагает только посессивно-именная парадигма 3-го лица. Таким образом, как внутрипарадигмные, так и межпарадигмные соотношения в кыпчакском типе склонения характеризуются асимметричностью.

В кумыкском языке категория падежа представлена шестью соотносительными формами со следующими формальными показателями:

именная парадигма посессивно-именная парадигма

осн. – имплицитный показатель осн. – имплицитный показатель

род. -ны, -ни, -ну, -ню род. -ны, -ни, -ну, -ню

вин. -ны, -ни, -ну, -ню вин. -ны, -ни, -ну, -ню, -н

дат. -гъа, -ге дат. -а, -е, -на, -не

мест. -да, -де мест. -нда, -нде

исх. -дан, -ден исх. -ндан, -нден

На соотношение категорий принадлежности и падежа не раз указывали тюркологи. Сопряженность этих двух категорий имеет место не только в семантическом и синтаксическом планах, но и в плане парадигматическом: это так называемый «вставочный» -н-, который появляется при склонении имен с аффиксом принадлежности 3-го лица в локальных падежах (дательном, местном, исходном). Таким образом, перекрещивание категорий принадлежности и падежа имеет собственный морфологический показатель. Следует обратить внимание на неизменность позиции -н между предшествующим ему аффиксом принадлежности 3-го лица и последующим падежным формативом.

Посессивно-именная парадигма противопоставляется именной не только интерфиксом -н- (для 3-го лица), но и формативом дательного падежа -а (для 1-3-го лица ед.ч. и 3-го лица мн.ч.). В силу этого своего назначения вокалический форматив -а в кумыкском языке должен рассматриваться не как фонетический вариант, а как морфологический показатель.

Падежные показатели в слове занимают место, как правило, после аффиксов словообразования, числа и принадлежности, но не всегда находятся в абсолютном конце слова, как это принято считать. Существительные в форме дательного, исходного и местного падежей способны принимать аффиксы именной категории сказуемости: Агьматгьаман «я (говорю, обращаюсь) Ахмеду», юртданман «я из села», шагьардаман «я (нахожусь) в городе».