Актуальность исследования

В последние десятилетия в тюркском языкознании наблюдается поворот в сторону аналитического осмысления особенностей тюркского языкового строя. В многочисленных тюркологических исследованиях сложились новые аспекты изучения грамматического строя языка, которые имеют принципиально важное значение для современной методологии науки (Дмитриев Н.К., Баскаков Н.А., Кононов А.Н., Тенишев Э.Р., Иванов C.Н., Щербак А.М., Гузев В.Г., Грунина Э.А., Кузнецов П.И., Благова Г.Ф., Насилов Д.М. и др.). Эти идеи с большим трудом находят свое отражение в грамматических исследованиях по кумыкскому языку. До сих пор имеется немало спорных, а зачастую и совершенно неубедительных толкований некоторых грамматических явлений в морфологической системе кумыкского языка.

Кроме того, вряд ли следует доказывать, что многие вопросы морфологии кумыкского языка, несмотря на кажущуюся ясность, требуют дальнейшего более глубокого и всестороннего анализа. Кумыкское языкознание до сих пор не располагает точным перечнем и всеми выявленными словоформами, образующими парадигматические ряды некоторых морфологических категорий, т.е. до сих пор не установлен фондовый (инвентарный) уровень морфологических категорий.

Кумыкское языкознание восприняло общую для лингвистики прошлого "болезнь", заключавшуюся в том, что факты одного языка рассматривались "сквозь призму других языков" (Щерба, 78; Сепир 1934, 81; Иванов 1969, 16; Гузев 1987, 7-9). По словам С. Н. Иванова, тюркское языкознание прошло "неизбежный этап сравнения и увязывания отдельных фактов не друг с другом, а с аналогичными или чем-то похожими фактами более разработанных в теоретическом отношении языков" (Иванов 1969, 16). Однако устройство морфологического механизма оказывается сугубо индивидуальным для каждого языка (Сепир 1934, 92-93; Кацнельсон, 11-16). Вот почему рискованно, приступая к описанию одного языка, привлечь к его материалу понятия, выработанные при изучении другого языка и закрепленные за соответствующими терминами (Гузев, Насилов 1981, 23). Но именно так обстоит дело, когда в кумыкском языкознании термин аспект с одинаковой легкостью используется для обозначения таких различных глагольных форм, как утверждение/отрицание, возможность/невозможность и поля аспектуальности (см.: Хангишиев 1995, 93; Гаджиахмедов 1987, 1986, 1998). Сюда же относится обнаружение категории рода имен существительных в кумыкском языке (Бамматов, 28-31). Разве не является привнесенным индоевропейским представлением понятие о нулевом аффиксе основной формы имен существительных или вопрос о степенях сравнения в исследуемом языке?

Кроме того, необходимы обобщающие исследования по кумыкскому языку, которые, естественно, опирались бы, шли бы рука об руку с исследованиями, осуществляемыми в рамках общетюркологических теоретических исследований. Развитие тюркологии последних лет отмечено углублением теоретической базы лингвистических исследований, повышением внимания к новым направлениям и проблемам современного языкознания. Вместе с тем анализ исследований, выполненных в последние годы на материале современного кумыкского языка позволяет говорить о недостаточной глубине специальных исследований, о подчас поверхностном использовании новых идей общей лингвистической теории, о слабой методологической и методической базе и т.п. Многие положения этих работ устарели и нуждаются в уточнении и дальнейшем развитии.

В настоящей работе предпринимается попытка продолжить одну из плодотворных традиций отечественного тюркского языкознания, заключающуюся в том, что достижения современной грамматической теории используются для истолкования лингвистического материала, представленного в словоизменительной системе имени и глагола одного из малоизученных тюркских языков – кумыкского языка. Критерии и принципы содержательного анализа словоизменительных категорий имени и глагола являются одним из приоритетных направлений лингвистических исследований по тюркским языкам (Грунина, Благова, Гузев, 98). Однако кумыкское языкознание не располагает специальным исследованием, раскрывающим формальную и семантическую организацию всех словоизменительных категорий в системе. Имеющиеся по отдельным грамматическим категориям исследования носят чисто эмпирический характер и не раскрывают функционально-семантическую сущность этих категорий.

Актуальность предпринятого исследования обусловлена еще тем, что современный этап в развитии тюркского языкознания требует изучения внутренней, глубинной системы фактов грамматического строя, а не внешней их систематизации, а это возможно только при функционально-семантическом и системно-структурном подходе к языковым фактам (Иванов 1976, 54-66; Гузев 1987; 1990). Такой подход вполне обоснован и является весьма плодотворным при решении широкого круга вопросов, связанных с системой словоизменительных категорий современного кумыкского языка.

Современные теоретические исследования и описательные научные грамматики либо выделяют в самостоятельный раздел только словообразование, либо рассматривают систему словообразования при каждой части речи, а словоизменение чаще всего только при имени существительном и отчасти при местоимении (число, принадлежность, склонение) и глагола (число, лицо), смешивая иногда категории словообразования и словоизменения, не учитывая при этом того, что словоизменению подвержены и другие части речи и их функциональные формы: имена числительные, прилагательные, причастия и т. д. (см.: Баскаков 1986, 4). Данное замечание Н.А.Баскакова, автора одной из концепций в тюркской теории словоизменения, целиком и полностью относится и к исследованиям, посвященным грамматической системе кумыкского языка.

Наиболее исчерпывающая, полная и оригинальная концепция тюркской теории словоизменения разработана недавно, и она принадлежит известному тюркологу, оригинальному грамматисту В. Г. Гузеву (см. его работы в библиографии). Настоящее исследование прежде всего опирается на теорию словоизменительных категорий В. Г. Гузева, а также на концепцию системности в истолковании грамматических категорий тюркских языков, разработанных на материалах староузбекского и турецкого языков С. Н. Ивановым (см. их работы в библиографии). Рассмотрим некоторые базовые понятия этих концепций.

По теории В. Г. Гузева, "тюркское словоизменение трактуется как система языковых средств, используемых при порождении речи для производства разнообразных словоформ, в основе которого лежат следующие операции с языковыми значениями: 1) сочетание знаменательных и служебных лексических значений со служебными грамматическими значениями; 2) окказиональное (то есть осуществляемое эпизодически, лишь при наличии коммуникативной необходимости) сопряжение значений отдельных лексем и комбинаций значений, репрезентируемых в речи словоформами или словосочетаниями, с классифицирующими грамматическими значениями предметности, качественности, обстоятельственности, в результате чего передаваемое с помощью соответствующих слов, словоформ и словосочетаний мыслительное содержание предстает в образах предметов, признаков или обстоятельств" (Гузев 1990, 23).

В сфере содержательно-коммуникативного словоизменения различается две разновидности операций: 1) такие, которые имеют целью репрезентацию в речи какого-либо категориального значения формы и 2) такие, которые направлены на репрезентацию не самого категориального значения, передающего ту или иную связь между объектами, а одного из предметов, вступающего в эту связь в определенной роли. В соответствии со сказанным "целесообразно различать две разновидности словоизменения: формообразование, как основную разновидность, которая охватывает, разумеется, не только категории с личными формами, но и все остальные категории, и формоизменение, которое в тюркских языках свойственно только многочленным категориям, конституируемым личными формами" (Гузев 1985, 8-9).

Соотносительное со словоизменением понятие морфологического словообразования трактуется "как такое преобразование слова, при котором возникает иное значение, то есть образ иной реалии, иного элемента объективной действительности, и в языке появляется новая, отличная от производящей лексическая единица, а не словоформа" (Гузев 1990, 23-24).

Предлагаемая работа, как уже отмечалось, опирается не на формальный, а на функционально-семантический подход к определению собственно грамматических значений. Поэтому исследование ориентируется не только на категориальные значения грамматических форм, но и на типы функционирования словоформ, представляющих данную категорию. При этом углубляется познание реализации категориального значения грамматической формы. При таком подходе связь с грамматической формой, с уровнем абстрактной грамматической системы языка остается актуальной, но все же основной акцент перемещается на уровень функционирования словоформ в высказывании. Этот уровень оказывается, с одной стороны, источником изучаемого материала, а с другой – той формой существования языковых явлений, к которым относятся основные результаты исследования – выводы о системообразующих семантических связях и системных закономерностях функционирования языковых единиц.

Словоизменительные категории имени и глагола в кумыкском языке рассматриваются в синхронном аспекте и сравнительно с другими тюркскими языками. В той или иной мере словоизменительные категории кумыкского языка получили освещение в работах Т. Макарова, Н. К. Дмитриева, Ю. П. Долининой, В. Н. Джанаевой, И. А. Керимова, Д. М. Хангишиева, Н. Э. Гаджиахмедова (см. их работы в библиографии). Обращение к данной теме вызвано не столько неизученностью самой проблемы, сколько почти полным отсутствием в области грамматики кумыкского языка работ синтезирующего характера. В настоящее время, когда разрешаются сложнейшие вопросы познания глубоких тайн лингвистической науки, кумыкскому языкознанию важен выход из тесных "оков" перечислительной грамматики и приобщение новейших исследований к тому направлению языкознания, которое занимается выяснением внутренних скрытых от непосредственного наблюдения связей и отношений между на первый взгляд разрозненными элементами той или иной грамматической категории. Особенно существенными, на наш взгляд, в этом отношении представляются работы С. Н. Иванова, В. Г. Гузева, Э. А. Груниной, Г. Ф. Благовой, Д. М. Насилова и некоторых других тюркологов (см. их работы в библиографии), в которых, наряду со структурной организацией и с принципами реализации грамматических значений, рассматриваются прямо не наблюдаемые связи и отношения между отдельными грамматическими формами, а также затрагиваются важные методологические вопросы, связанные с исследованием функционально-семантической природы многозначных грамматических категорий.