Заключение

Ещё в начале прошлого века С. Р. Минцлов высказывал мнение: "Каждое имя пробуждает в человеке наиболее свойственные этому имени черты… Имя не только предрешает человеку выдающееся или теневое положение, но до некоторой степени очерчивает их характер". Как бы ни старались многие филологи и философы трактовать судьбу человека, его характер, его будущее исходя из сочетания звуков его имени, неопровержимых доводов, подтверждающих или опровергающих это мнение, не существует. Этот факт сам по себе доказывает, что тема личных имён имеет ещё немало аспектов, требующих дальнейшего рассмотрения и изучения.

Интерес к изучению тюркских личных имен начиная с В. В. Радлова остается традиционным для отечественных тюркологов. Направление сравнительного исследования личных имен всех тюркских народов было намечено 86 лет назад А. Н. Самойловичем, который весьма обстоятельно изучал имена туркмен и ногайцев (свидетельством тому была его картотека, насчитывавшая свыше тысячи таких имен) и составил "Указатель собственных имен" к собранию казахских и алтайских легенд, преданий, сказок [Самойлович 1921: 98].

Антропонимия кумыков складывалась в течение многих веков, и на ней оставили свой отпечаток контакты с различными племенами и народностями. Свидетельством этому является тот факт, что в лексическом составе кумыкской антропонимии кроме слов из основного словарного фонда имеется древний пласт, состоящий из непрозрачных, древнетюркских, субстратных названий, а также большой слой слов, заимствованных из языков народов, с которыми в новейшее время кумыки не контактировали.

Современные кумыкские личные имена сохраняют пратюркский "костяк" – саму структурную организацию пратюркской антропонимической системы с ее семантической структурой, с ее материальными составляющими – антропонимическими единицами (т.е. реальными односоставными личными именами и компонентами сложносоставных имен).

Первое, что способствовало сохранности кумыкской антропонимической системы в веках – это важнейшее экстралингвистическое свойство, а именно теснейшая связь с древними этническими традициями тюркских народов. Надо сказать, что эти традиции характеризуются большой силой устойчивости, скрытой жизненностью древних воззрений. Все это не могло не сказаться на процессах онимизации, превращения апеллятива в личное имя. Предполагается, что пратюркская антропонимическая система стала складываться, когда древние тюрки придерживались языческих воззрений и верований. Специфика тюркской онимизации состояла в том, что раннетюркские антропонимы представляли собой, как это установил Л. Н. Гумилев, "не канонизированные имена, а описательные, меняющиеся с возрастом и общественным положением человека. Это скорее прозвища" [Гумилев: 82-83].

Сохранность антропонимической семантической структуры также, можно считать, в немалой степени обеспечивается действием древних этнических традиций и традиционнопатриархального самосознания тюрков.

Не секрет, что кумыкская антропонимическая система в разные исторические периоды и на разных территориях подвергалась активному воздействию мусульманской (арабской и персидской) антропонимической системы.

Во все времена люди, рвущиеся к власти или захватившие власть, чтобы придать видимость законности своему господству сочиняли для себя фантастические генеалогии и присваивали себе сверхпочетные титулы, звания, регалии. И кумыкский материал подтверждает, что имя социально, что оно возникло в определенных социальных слоях и обслуживало интересы данного слоя.

Анализ морфологических свойств опорных имен и их составляющих подтверждает положение о том, что собственные имена могут образовываться от любой части речи. Однако онимизация частей речи не одинакова. В исследуемом материале этому процессу подвергались преимущественно существительные и прилагательные и весьма редко глаголы.

В результате анализа установлено многократное использование одних и тех же основ в составе композитов, что особенно характерно для десубстантивных и деадъективных именных единиц.

В отличие от нарицательной лексики, имеющей обычно достаточно четкий структурированный характер, антропонимическая лексика такой особенностью зачастую не обладает. Это объясняется, прежде всего, неоднородностью кумыкского именника с точки зрения его происхождения. В именную систему любого языка входят новые и старые имена, созданные в языке данном и заимствованные. Старые имена, генетически восходящие к апеллятивам, структурируются нередко с большим трудом. В связи с генетической вторичностью древних имен (образованием на базе апеллятивов), их структура подлежит не актуальному, а историческому членению. Однако и историческое членение этих личных имен не всегда может вскрыть достаточно достоверно их морфемную сегментацию. Многие из них восходят к апеллятивам чужих языков. Есть среди них и имена с полностью утраченными апеллятивами. Из-за отсутствия в подавляющем большинстве случаев внутренней мотивированности антропонимов, определяемой смыслом лежащих в их основе нарицательных слов, личные имена нередко воспринимаются как непроизводные и лишенные внутренней формы.

Структура кумыкских имен, хотя и разнообразна, в целом может быть представлена следующими моделями:

• а) одноосновные простые имена,
• б) cложные имена, состоящие из двух или нескольких основ,
• в) сложные имена, представляющие собой составные императивные предложения,
• г) производные одноосновные имена, образованные с помощью суффиксов,
• д) двойные и тройные имена,
• е) сокращенные имена, которые по своему словообразовательному типу являются простыми или производными.

Следует отметить, что в составе двухосновных антропонимов наряду с полноосновными структурами с неизмененными компонентами содержатся прототипы с сокращенными первыми или вторыми основами, так называемые "сложносокращенные" имена (по терминологии апеллятивной лексики). Точная картина структурного построения сложносокращенных имен оказывается довольно пестрой.

Как показывает моделирование, по своему морфологическому строению дериваты мужских личных имен подразделяются на

• а) морфемные,
• б) абброморфемные, т.е. образованные вопреки морфемным швам в прототипах, когда изменению подвергается либо одна, либо сразу две составляющие его части. Появление абброморфемных дериватов возможно при сокращении не только морфологически членимых (сложных и производных), но и морфологически нечленимых (корневых) антропонимов.

В результате анализа морфологической структуры производящих простых имен было установлено, что основная масса их представлена:

1. десубстантивными именами;
2. деадъективными именами;
3. девербальными именами.

Однако существует группа имен, которую нельзя отнести ни к одному вышеперечисленному блоку. Это сложные имена, образованные от разных частей речи.

Соединение антропонимических основ в двухкомпонентные имена обуславливалось, как известно, лингвистическими и социальными факторами.

Антропонимизация слов, заимствованных из арабского языка, происходит на собственно арабской почве, а также на почве объединения арабского антропокомпонента с тюркским или персидским. В антропонимиконе исследуемого периода имеются сложные личные имена, соответствующие следующим лексико-генетическим моделям: арабский компонент + арабский компонент, арабский компонент + персидский компонент, персидский компонент + арабский компонент, арабский компонент + тюркский компонент, тюркский компонент + арабский компонент.

Важной особенностью антропонимикона является их генетическая вторичность по сравнению с нарицательными. Поэтому, рассматривая морфологическую специфику опорных имен, выявляем частеречную принадлежность антропонимических композитов, степень их употребительности в составе сложного имени. В результате анализа морфологической структуры производящих сложных имен было установлено, что основная их масса представлена: десубстантивными, деадъективными и девербальными. Причем, основной производящей базой процесса усечения являются десубстантивные среди двухосновных имен и деадъективные среди одноосновных. Анализ морфологических свойств подтвердил положение об образовании собственных имен от любой части речи. Однако отметим, что ономизация частей речи не одинакова. Это подтверждается материалом исследования.

В лексико-грамматическом отношении антропонимические композиты представлены большей частью абстрактными именами существительными, качественными и оценочными прилагательными, переходными глаголами, как правило, обозначающие действие. При исследовании лексико-семантических особенностей имен удалось выявить блоки нарицательной лексики, которой отдавалось предпочтение при образовании личных мужских и женских имен.

К таковым принадлежат обозначения название свойств и признаков человека, именование людей по их социальному положению, роду занятий, месту жительства.

Имена собственные не только имеют глубокую национально-культурную специфику, но и связаны с восприятием мира и определенным образом отражают его познание. Имя собственное, на наш взгляд, как и другие языковые явления, позволяет открыть "доступ к ненаблюдаемому когнитивному миру человека, структурам его сознания" [Кубрякова: 7], а также прояснить осмысление человеком своего места в социуме. Наконец, совершенно не изучены вопросы, связанные с участием антропонимов в формировании языковой картины мира и с отражением в антропонимических системах меняющейся картины мира в целом.

Более конкретно задачи изучения имен и фамилий с этих позиций можно сформулировать в виде следующих вопросов: Как человеку дается имя? Как функционирует его имя (фамилия) в течение его жизни, в разных социумах, какова прагматика различных форм имени? В каких случаях имя/фамилия сопровождается этикетными словами и какова прагматика подобных сочетаний? Какие национально-культурные особенности наблюдаются в функционировании имен известных людей, литературных персонажей?