Обманные имена

Существование таких имен объясняется желанием родителей оградить ребенка от влияния злых сил, обмануть их или напугать. Так, у алтайцев "…если в семье умирали дети, родители давали детям, родившимся позднее в качестве имени слова с отрицательным или неприличным значением, чтобы "отпугнуть" или "обмануть" злых духов, например: Тезек "кал", Сирке "гнида", Ийт-Кулак "собачье ухо" [Шатинова 1986: 23].

Так же в подобных случаях поступали и туркмены: "Родители, у которых один за другим умирали дети, давали новорожденным некрасивые имена, унижающие достоинство человека. Верили, что дети с подобными именами не умрут, а будут жить долго" [Аннаклычев 1970: 202]. Казахи "с целью сохранения детей от злых духов, от дурного глаза" давали детям имена Итбай, Кушик-бай "собака-богач", туркмены – Италмаз "даже собака не возьмет", якуты – Маитрук, Бургас (клички собак).

В именнике кумыков подобные имена не отмечены. Кумыки, когда ребенок умирал, меняли ему имя. Давали такое имя, которого нет в селе. Кроме того, когда дедушка брил ему голову, он кусочек не брил. Ребенок так и рос с чубчиком. Позже дедушка еще раз брил голову ребенку и убирал чубчик.

Приведенные примеры говорят о широком распространении подобных имен у тюркоязычных народов. Но нельзя считать это особенностью одной тюркской антропоннмии. Подобный способ имянаречения существовал у многих народов мира: "…в древности у русских употреблялись такие имена как Горе, Грязнуха, Захворай, Мертво́й" [Суперанская 1969: 31].

У адыгов "…родители давали своим детям имя, включающее слово хьэ "собака". Называя своих детей этим именем, родители полагали, что тем самым предохраняют их от гибели" [Кумахова 1970: 64].

У ортодоксальных евреев "в случае смерти предыдущих детей новорожденному дают имя "старик" или "старуха" [Алдарова 1976: 69].

Существовали и более сложные способы обмануть нечисть. "Если в семье дети не жили, последнего родившегося ребенка предлагали "продать" через кого-либо из посторонних. И родители "покупали" его. Делалось это через окно. Имя давалось ему особое, с магическим значением" [Юсупов 1970: 250].

Наличие аналогичного явления у народов с совершенно разной системой именования свидетельствует о большой давности этого обряда, о принципиальном значении семантики апеллятивов для религиозного человека.

Все эти и подобные примеры приводят к выводу о том, что в прошлом имена имели не только функцию выделения и введения в ряд, а могут рассматриваться наряду с религиозными обрядами. Имена и обряды, конечно, резко отличаются друг от друга. Но в данном случае справедливо замечание Д. К. Зеленина, что нужно "искать сравнительный материал не по линии внешнего сходства действий, а по линии единства функций" [Зеленин 1934: 7].

К обманным или охранным принято причислять и имена, омонимичные названиям животных, растений, различных предметов материальной культуры, которых в антропонимиконе тюркских народов довольно много [Джуртубаев: 87]. Основной принцип образования таких имен А. Г. Митрошкина определяет как "X не есть человек, X есть …" [Митрошкина 1987: 77].

Имена, включающие в свой состав компоненты, обозначающие названия животных или полностью совпадающие с ними, относятся к очень древнему типу. Такие имена имеются во всех языках, но состав их различен и определяется в первую очередь условиями окружающей среды, ландшафта. Так, в арабских именах часто встречаются лексемы, обозначающие быка, верблюда, гиену, льва, обезьяну, скорпиона; у древних германцев – волка, медведя, ворона, орла и т.д. [Суперанская 1988: 11]. Безусловно, в ряде случаев такие имена давались метафорически, по сходству именуемого с животным. Но могли быть и иные причины, тотемистического или табуистического характера, когда метафорический момент либо вовсе отпадает, либо оттесняется на задний план. В таких случаях "зоофорное имя может быть лишь традиционным, отражающим пережитки более древних верований" [Суперанская 1988: 12].

Тотем – определенный вид растения или животного, воспринимался как реальный предок, "от которого магическим образом зависели жизнь и благосостояние рода в целом и каждого члена ее в отдельности" [Атеистический 1986: 391], вследствие чего возникал культ того или иного животного или растения.

Одним из самых почитаемых карачаевцами и балкарцами животных был волк (бёрю). Сохранилось большое количество данных, свидетельствующих о бытовании культа волка. Так, "человеку, подозреваемому в воровстве, давали в руки зажженную волчью жилу или заставляли его перепрыгивать через нее, полагая, что, если подозрения основательны, у вора начнутся корчи или что он распухнет и умрет" [Азаматов 1972: 91]

Существовал и обряд лечения больного ребенка протаскиванием под пастью или шкурой волка; "из волчьей шерсти заплетали косички и вместе с просверленной овечьей косточкой (бабкой) и когтями привязывали к перекладине колыбели"; "ветряную волчанку" лечили водой, в которую бросали волчью кость [Шаманов 1980: 85].