Местный падеж

В тюркских языках он отличается единством грамматических (формальных) показателей и выражаемых ими значений.

Имя в форме местного падежа означает предмет, являющийся местом, точкой или пространством, в котором имеет место какое-либо событие (1), моментом или временным отрезком, в котором или в течение которого событие происходит (2):

(1) Зарипат школада ёкъ эди (И. Керимов) "Зарипат не было в школе". Талада гьабижай чачгъан эдим (К. Абуков) "Я посеял кукурузу на поляне". Ср.: тур. Беним бир ерде ишим вар… "У меня здесь в одном месте есть работа"; азерб. Мейданларда, багчаларда вэ булварларда козэл алма агачлары учалырды "На полях, в садах и бульварах растут яблоневые деревья"; узб. Биз шахарда турамиз "Мы живем в городе".

Данное значение является основным в семантическом потенциале формы -да и в башкирском (Гр.совр.башк.яз., 148), якутском (Гр.совр.як.яз., 136), татарском (Совр.татар.яз., 143), балкарском (Будаева, 44), саларском (Тенишев, 110) и др. языках.

(2) Язда о да къыйынлы иш (М. Абуков) "Летом та работа тоже трудная". Гечортада Баташ бирев чайкъап уянды (И. Керимов) "В середине ночи Баташ проснулся оттого, что его кто-то потряс". Ср.: азерб. Саат 11-де гонаглар чай столунун башында топланыркэн "В 11 часов гости собрались вокруг стола за чашкой чая"; узб. Болалик кунларимда, уйкъусиз тунларимда… "В дни моего детства, в бессонные ночи…"

Временное значение в семантической сущности местного падежа свойственно турецкому (Иванов 1977, 53), башкирскому (Гр.совр.башк. яз., 148), якутскому (Гр.совр.якут.яз., 136), карачаево-балкарскому (Гр.к.-балк.яз, 186) и другим тюркским языкам.

В местных, пространственных значениях исследуемый падеж соотносителен с дательным и исходным падежом как падеж со статическим значением местонахождения, противостоящим значениям направленности действия к объекту (дательный падеж) или от объекта (исходный падеж). Ср.: Ёл уьстде уьйге гирмеге хыялым бар (З. Атаева) "По пути намерен зайти домой". Шо уьйлерде 12 агьлю яшай (З. Атаева) "В этих домах живут 12 семей". Дагъы этмеге зат да билмей, уьйден чыкъдым (З. Атаева) "Не зная, как быть дальше, я вышел из дома".

Пространственно-временные отношения в содержании обсуждаемой падежной формы особенно наглядны при одновременном использовании говорящим в одном и том же высказывании как пространственных, так и временных значений: Шо вакътиде тюпден яман къычырыкълар эшитилди (И. Керимов) "В это время снизу раздались страшные крики". Шо вакътиде дозорда токътагъан Исмайыл чаба гелди (М. Ягьияев) "В это время прибежал Исмаил, стоявший в дозоре".

В порядке следования пространственно-временных значений в одном и том же высказывании предпочтение отдается временному значению.

Отношения, передаваемые местным падежом, говорящий может "обнаруживать" и в сфере отвлеченных понятий. Речь идет о переносном употреблении падежной формы (Гузев 1987, 91). Например: Сизин де боламы булай гьавада айланагъан кююгюз (У. Мантаева) "У вас тоже бывают такие дни, когда прогуливаетесь на воздухе". Адамны яшавунда янгызлыкъны излейген бир-бир гюнлери боладыр (У. Мантаева) "В жизни человека, наверное, бывают дни, когда он ищет одиночества".

Заслуживает внимания то обстоятельство, что сам по себе падежный показатель не сигнализирует о каком-либо конкретном пространственном соотношении предмета, называемого исходной основой, и другого предмета или действия, называемых в высказывании, которые локализованы относительно первого предмета – (авзунгда "у тебя во рту"), на поверхности предмета – Арт тамында уьйренмеген яшны къолу, такътаны яман тырнап язгъан "а" гьарп бар эди (И. Керимов) "На задней стене была буква "а", которая соскоблена рукой дошкольника (досл. "необученного мальчика"), рядом с предметом – Ол темир ёлну ягъында янгы къурулуп турагъан завотгъа къарады (М. Абуков) "Он посмотрел на завод, который строился около железной дороги" и т. д.

При определенных контекстуально-ситуативных условиях обстоятельственное значение местного падежа преобразуется в объектное, сохраняющее, однако, связь с семантикой местонахождения, средоточия, приурочения и т. д. Завур Анварларда тура (З. Атаева) "Завур у Анвара (букв. у Анваров)". Мени гьайым Жаминатда (К. Абуков) "Я думаю только о Жаминат".

Отличие от собственно-обстоятельственных значений здесь состоит в большей зависимости падежа от сочетающегося с ним главного слова. На объектное использование местного падежа указывает Д.М. Хангишиев (40).

Временные значения местного падежа не ограничиваются обозначением собственно времени и могут выражать определенный временной промежуток через действие, состояние или событие, протекающее во времени: Бир станцияда гелегенде шоланы берип, эки кило аш алдым (И. Керимов) "На одной из станций, когда возвращался, я отдал эти вещи и взял два килограмма хлеба". …Савусгъанны бурнуну учу чыкъмакълыкъда вазирлерине ишара эте (Ибрагьимов-Къызларлы) "Как только появляется нос сороки, он подает знак своим везирам".

В своем предикативном использовании исходный падеж обозначает местопребывание, местонахождение, приурочение к определенной части пространства: Тамаша халкъ бар бу шагьардагъылар (И. Керимов) "Удивительный это народ – городские люди". Валя мени янымда (М. Ягьияев) "Валя (находится) возле меня". Оюнг онда, оьзюнг мунда (У. Мантаева) "Твои мысли там, а сама здесь…" Ср. с тур. Гьеп айни фикирдейим "Я все того же мнения".

Местный падеж в некоторых тюркских языках может иметь орудийно-инструментальное значение или близкое к нему значение способа осуществления действия: Оьз тилибизде лакъыр этдик эретургъан ерде (М. Ягьияев) "Мы побеседовали на своем языке, стоя на том же месте". Оланы бириси гитарада ойнай, бириси де къомузда "Один из них играет на гитаре, а другой – на кумузе".

Аналогичное явление наблюдается в узбекском (Кононов 1956, 101), турецком (Иванов 1975, 56), азербайджанском (Муасир аз., 64) языках.

Отношения, противоречащие основному значению местного падежа, выражают обстоятельственные местоимения. Речь идет о таких случаях, когда эта форма употребляется для указания на объект, к которому направлено движение. Абай гёрюп: "Мунда гел", – деди (М. Ягьияев) "Абай, увидев, сказала: "Иди сюда!" Къайда бара буса, мени де ала (М. Ягьияев) "Куда бы он ни шел, меня тоже берет".

Возможно, это реликты объектного использования местного падежа в кумыкском языке, которое представлено в некоторых современных тюркских языках, например в турецком (Гузев 1987,93), узбекском (Кононов 1960, 101), башкирском (Гр.совр.башк.яз., 148).

Имя в местном падеже является компонентом устойчивых сочетаний, выражающих часть целого (дробные числа): Бешде экиге бешде уьчню къошса, сав бир бола "Две пятых плюс три пятых получится одно целое".

Показатель местного падежа -да в сочетании с -макъ приобретает формообразовательную функцию, которая усматривается, например, в образовании настоящего длительного времени. Глагольное имя на -макъ в форме местного падежа используется главным образом в огузских и карлукско-уйгурских языках и функционирует как финитная форма глагола, передавая непрерывное длительное действие-состояние (Кононов 1960, 102; Щербак 1977, 66). Досларым тююнмекде, душманларым кёп болуп (Й. Къазакъ) "Друзья мои в печали оттого, что у меня врагов стало больше".

Пространственное значение местного падежа часто способствует процессу адвербиализации. Адвербиализации в форме местного падежа обычно подвергаются слова с временным значением (язда "летом", къышда "зимой") и местным значением (онда "там", мунда "здесь" и др.).

В некоторых тюркских языках встречаются случаи, когда вместо логически ожидаемого местного падежа употребляется дательный падеж (Кононов 1980, 154; Гаджиева 1973, 132). Подобное явление широко распространено в финно-угорских языках (Серебренников 1960, 282-284). В кумыкском языке такое использование падежных форм встречается сравнительно реже. Ср.: Ол такътагъа оьзюню атын язды и Ол такътада оьзюню атын язды "Он написал на доске свое имя". Объяснить вышеприведенные случаи употребления падежных форм довольно трудно. Н. З. Гаджиева предполагает, что в так называемую дотюркскую эпоху дательный и местный падежи выражались одной и той же формой, как это до сих пор имеет место в современном монгольском языке (Гаджиева 1973, 133). Возможно, что эти трудно объяснимые случаи дательного падежа вместо местного является реликтом более древнего состояния, когда дательный и местный падежи обозначались одной формой.

Анализ фактического материала позволяет полагать, что основным в семантической сущности местного падежа является предмет в функции объекта, с которым каким-либо образом (статически) сопряжен другой объект.