Основной падеж

Форма имени, не имеющая материального падежного показателя, в соответствии с укоренившейся в тюркологии традицией единодушно трактуется кумыковедами как "основной падеж" (Керимов и Ахмедов, 62; Хангишиев, 36). Для обозначения основной формы существительного в системе падежей Н. К. Дмитриев пользовался термином "неопределенный падеж" (Дмитриев 1940, 54-55). Выделение основного падежа связано прежде всего с бытующим в лингвистической литературе отождествлением понятия "нулевой показатель" с абсолютным отсутствием показателя (Севортян 1956, 47-48).

Оригинальна трактовка формы, не имеющей материального падежного показателя, предложенная В. Г. Гузевым. Согласно его концепции, показатель каждого падежа добавляет к лексическому значению имени или к сложному значению предшествующей части словоформы информацию о том, в каких отношениях находится называемый данным именем предмет с другими предметами или действиями (Гузев 1987, 99). Форма же имени, не дающая материального падежного показателя, по мнению многих лингвистов, предстает на фоне аффигированных форм как не несущая сама по себе какой-либо информации об участии предмета в тех или иных отношениях (см.: Grönbech, 24, 129; Жирмунский 1976, 136-137; 1963, 19-20). Таким образом, "нет никаких оснований утверждать, что отсутствие какого-либо материального падежного показателя используется языком в качестве сигнала, несущего какую-либо служебную информацию. А поскольку не удается обнаружить грамматическое значение основного падежа, то едва ли можно говорить о самом существовании такого падежа" (Гузев 1987, 100). В пользу данной концепции говорит и факт самостоятельного функционирования обсуждаемых словоформ вне сопряжения с другими формами слов, несмотря на то, что такое использование привносит в текст субъективное значение экспрессивной патетики, или же нанизывание цепочки номинативных предложений с целью создания впечатления внешней фрагментарности событий. Примеры: Он бешинчи июль. Итнигюн. Трасса. Траншея. Штаб. (И. Ибрагьимов) "Пятнадцатое июля. Понедельник. Трасса. Траншея. Штаб".

Между тем в тюркологии еще в XIX веке были предприняты попытки теоретически обосновать правомерность выделения первого члена падежной парадигмы. "Я назвал именную основу, когда она в предложении выступает как имеющее значение слово, падежом, – пишет О. Бётлинг, – потому, что она здесь подобно другим падежам служит для выражения отношений, и потому, что об основе как таковой не может быть речи в предложении" (см.: Суник, 170).

При чисто описательном подходе к фактам языка противопоставление аффигированных форм неаффигированной основе едва ли может вызвать возражения (Гузев 1987, 98). В пользу признания основного падежа в тюркских языках говорит и применение принципа субстанциальности в интерпретации грамматических форм и категорий. Субстанциальность грамматической формы "может пониматься как ее отношения (синтаксические функции), обращенные вовнутрь, т.е. как значения, заложенные в грамматической форме" (Иванов 1969, 20).

На основе теоретических положений, сформулированных С. Н. Ивановым в отношении грамматических форм и категорий узбекского и турецкого языков, а также на основе достижений современной теоретической лингвистики, рассмотрим функционально-семантический потенциал основного падежа в кумыкском языке.

Имя существительное в именительном падеже может выступать в функции всех членов предложения (Долинина, 11-14; Хангишиев, 36-37). Многообразие синтаксического использования основного падежа ставит перед необходимостью выяснить, каковы те значения имени существительного в основном падеже, которые позволяют ему выступать именно в данных функциях. Иначе говоря, если исходить из принципа субстанциальности, то, хотя и следует признать, что сфера синтаксического использования падежной формы и выявляет ее сущность, тем не менее для морфологической характеристики падежной формы нужно определить те значения, благодаря которым ей свойственна такая сфера синтаксического употребления. Вопрос этот принципиально важен. Широта синтаксического использования основного падежа и трудности, связанные с установлением грамматических значений, служат причиной того, что основной падеж в тюркских языках трактуется часто лишь в синтаксическом плане, т.е. путем перечисления его функций в предложении (Долинина, 11-12; Керимов и Ахмедов, 62; Бамматов, 34; Ольмесов 1982,41; Совр. татар. яз., 141; Прик, 75-76; Будаева, 33-34 и др.). Именно трудности, связанные с установлением грамматических значений, служат причиной того, что именительный падеж и в русском языке трактуется то в синтаксическом плане, то семантическом: "Для именительного падежа центральными значениями являются значения субъектное и определительное" (РГ, 480-481). Подобные трактовки имеют место и в грамматиках других языков (Мадиева, 49; Загиров 1982, 38). Тем не менее, синтаксическое использование основного падежа показывает, что этому падежу свойственны различные значения. Эти значения падежей оказываются своеобразно разделенными между его функциями. Различные функции и значения основного падежа находятся в сложных отношениях как между собой, так и с функциями и значениями других падежей. Так, в кумыкском языке основной падеж в функции подлежащего имеет конкретно-предметное (1) и отвлеченно-предметное (2) значения:

(1) Ёлдашларым бири-бирине къарады (И. Керимов) "Друзья мои посмотрели друг на друга". Генерал гьали айтма зат тапмады (М. Ягьияев) "Генерал теперь не знал, что говорить".

(2) Бу ерлерде чум оьсмей (М. Ягьияев) "В этих местах кизил не растет". Юрт ягъада юз гектардан да артыкъ ерде помидор-хыярыбыз бар (И. Керимов) "На краю села мы имеем более ста гектаров помидоров и огурцов".

В функции же сказуемого основной падеж не имеет конкретно-предметного значения. В данном случае именное сказуемое выражает родовое понятие. Здесь активизированы качественные потенции имени существительного: Маржанат уланъяш йимик къайыр къыз (М. Ягьияев) "Маржанат – девушка, шустрая, как парень". Ол бир заманда да ата-анасына къаршы чыгъагъан яш тюгюл (М. Ягьияев) "Он не такой мальчик, который выступает против родителей".

Основной падеж является также формой определения в одном из двух типов притяжательно оформленных словосочетаний (изафет). Здесь наиболее наглядно проявляется предметно-качественное значение имени существительного в основном падеже. Например: Бу йыракъ тавлар элине олар биринчилей гелген (И. Керимов) "В этот далекий горный край они приехали впервые"; Къумукъ театр геле деген хабар юртгъа яйылгъаны эки гюн бола (М. Ягьияев) "Вот уже второй день как по селу распространилась весть о том, что приезжает кумыкский театр". Здесь имя существительное, выступающее в функции определения, имеет значение обобщенного родового названия данного класса предметов, тождественных друг другу по своим основным качественным характеристикам.

Имя существительное в основном падеже выступает в функции прямого дополнения. Основной падеж прилегающего прямого дополнения имеет место тогда, когда предметная определенность объекта несущественна для высказывания, когда слово, стоящее в позиции прямого дополнения, не отождествлено, не соотнесено с конкретным предметом данного класса и имеет значение родового наименования данного класса предметов. В этом случае действие как бы не переходит на объект, а лишь характеризуется со стороны объекта, определяется объектом.

Основной (именительный) падеж некоторые исследователи считают формой названия и формой субъекта (см. Виноградов 1947, 171; Ср.гр.рус. и аз. яз., 58; Будаева, 33; Ольмесов 1982, 41 и др.). Это положение также нуждается в уточнении. Во-первых, субъектное значение выражают и другие падежи (например, в русском языке субъектное значение могут иметь все падежи, кроме предложного (Милославский, 89). Во-вторых, называть предмет или лицо, о котором говорится в предложении, это вовсе не значит быть именительным и падежом подлежащего в предложении. "Называть предмет – это еще не значит понимать его как субъект и делать подлежащим предложения" (Лосев 1983, 188). И далее: "Для того, чтобы из акта называния получился именительный падеж, необходимо к этому акту присоединить еще и акт полагания предмета" (Лосев 1983, 188).

Назывательный момент присутствует во всех падежных формах. Значит, именительный падеж есть не простое называние предмета, потому что он на самом деле указывает на соотношение имени с самим собою, подобно тому, как косвенные падежи указывают на соотношение имени с другими именами или действиями. И момент полагания, и момент предметного соотношения совершенно одинаково присутствуют во всех падежах. Таким образом, именительный падеж есть не просто обозначение или называние предмета, он есть понимание всякого предмета в его соотношении с самим собою, в его тождестве с самим собою (Лосев 1983, 189-190).

Именительный есть не просто фиксирование предмета как такового, а фиксирование вообще чего бы то ни было в качестве соотнесенного предмета, т.к. подлежащим может быть не только именительный падеж, но и всякий другой падеж и вообще любая часть речи. В роли подлежащего могут выступать и междометия, которые никто и никогда не считал актом называния (Лосев 1983, 190).

Д.М. Хангишиев отмечает обстоятельственную функцию основного падежа в составе пословиц, поговорок и устойчивых сочетаний слов (Хангишиев, 37): Юз сугъарма, гюз сугъар (поговорка) "Сто раз не поливай, осенью поливай". Это типичный случай употребления одной падежной формы вместо другой, отражающий собой периферийный синтаксис семантически ограниченной группы имен. В данном случае конкретно-предметное значение имени существительного оказывается полностью растворенным в качественных значениях, близких к семантике наречия.

Одно из отличий основного падежа от подлежащего в других языках (например в славянских) состоит в его способности сочетаться со служебными словами – послелогами[^послелоги]. Сочетания основного падежа имени существительного или местоимения с послелогами выступает в предложении в функциях косвенного дополнения или обстоятельства.

Из всех послелогов, употребляемых с основным падежом, послелог булан "с, вместе с" обладает наибольшим разнообразием значений. Как отмечают многие тюркологи, этот послелог имеет значение совместности (Кононов 1960, 297-298; Иванов 1969, 56; Магомедов, 45 и др.), которое признается первичным его значением. Уллубий Смирнов булан янаша пайтонда олтургъан (М. Ягьияев) "Уллубий сидит рядом со Смирновым в фаэтоне". Я Хайрутдин булан болма герексен, я бизин булан (М. Хангишиев) "Ты должен быть или с Хайрутдином, или с нами".

Среди прочих близко к отмеченному значению послелога булан совместно-сопроводительное значение (значение сопровождения – по А.Г.Магомедову) Здесь второй член совместности не выражен именем существительным, стоящим вслед за послелогом, а выявляется контекстом. Связь с этим вторым компонентом совместности существует только в структуре предложения и носит синтаксический характер, грамматически же имя существительное с послелогом связано с последующим глаголом. Предмет, обозначенный именем существительным при послелоге, является в данном случае не равным соучастником в рамках совместности, а предметом, сопутствующим какому-либо другому предмету, сопровождающим его. Къалкъыны бир кепек де чыгъармай, оьзюбюзню гючюбюз булан ярашдырдыкъ (З. Атаева) "Крышу починили своими собственными силами, не потратив при этом ни копейки". Тек нап булан масхара этмеге болмайлар (И. Ибрагьимов) "Однако они не могут шутить с керосином".

Модификацией совместно-сопроводительного значения является сопроводительно-наделительное значение, содержащее сему "быть наделенным чем-либо": Мадина оьзюню айтма сюеген затын мисал булан башлады (Ш. Альбериев) "То, что хотела сказать, Мадина начала с примера". Мен шо ишлени кёп сююнч булан этемен. (З. Атаева) "Я делаю эти работы с большой радостью".

Основному падежу с послелогом булан "с" свойственно уравнительно-совместительное значение: Бомбалар юртну ер булан тюз этди (Р.Расулов) "Бомбы сравняли село с землей". Бугюн усталар ал чырны арт чыр булан тенг этди (З. Атаева) "Сегодня мастера сравнили переднюю стену с задней стеной".

Богато представлено инструментальное значение основного падежа: Бел булангъы, оракъ булангъы ишлер де иш тюгюлмю ? (М. Абуков) "Разве работа с лопатой, с серпом не работа?" Уллубий атны ялына къолуну аясы булан урду (М. Ягьияев) "Уллубий ударил ладонью о бок лошади".

Если при совместно-сопроводительном значении объект, выраженный именем существительным с послелогом булан, является соучастником действия, то при орудийном значении объект представляет средство действия, направленное вовне. Орудийное значение связано с более отвлеченным значением средства осуществления действия: Оьгюз арбалар булан гелгенлер де бар (М. Ягьияев) "Есть и такие, которые приехали на арбах". Арап языв булан онда булай язылгъан эди (М. Ягьияев) "Арабским шрифтом там было написано следующее".

Тюркологи отмечают местное и временное значение послелога булан. В отличие от других грамматических средств обозначения места, например местного падежа, здесь наличествует семема использования места в качестве средства совершения действия. Ёл булан барагъанлар ял алмагъа токъташдылар (Ш. Альбериев) "Идущие по дороге остановились на отдых". Чкаловну самолёту кёпюр тюп булан чыгъып гетди (Р.Расулов) "Самолет Чкалова вылетел из-под моста".

Временное значение послелога булан связано с семантикой совмещения во времени, приурочения действия к определенному промежутку времени. Авчулар танг булан ёлгъа тюшдюлер (М. Абуков) "Охотники ранним утром отправились в путь"; …Гьар ёлукъгъанда шо гьакъда сагьатлар булан эрише эдик (И. Керимов) "При каждой встрече об этом мы спорили часами".

С семантикой сопроводительности и орудийности связаны такие случаи употребления послелога булан, когда он вместе с предшествующим именем существительным обозначает объект, выражающий основание, при посредстве которого совершается действие: Къыз гьакимге герти юреги булан гьашыкъ (З. Атаева) "Девушка серьезно влюблена в руководителя"; Гьакимни тапшурувларын агитбригаданы ортакъчылары иштагьлыкъ булан кютелер (З. Атаева) "Поручения руководителя участники агитбригады выполняют с радостью".

В послелоге учун совмещены противоположные значения цели (1) и причины (2):

(1) Мен колхозну авлакъларында ишлемек учун гелгенмен (М. Абуков) "Я приехал, чтобы работать на полях колхоза". Биз чи шону тизмек учун гелгенбиз, къыдырма гелмегенбиз чи (И. Ибрагьимов) "Мы же приехали, чтобы строить, не гулять же приехали";

(2) Халкъым учун темир ёллар, вокзаллар, кёпюрлер къурар эдим… (И. Керимов) "Ради моего народа я построил бы железные дороги, вокзалы, мосты". Озокъда, боламан школа учун бина къурмагъа (З. Атаева) "Конечно, могу для школы построить здание".

Распределение действия во времени обозначается послелогом сайын: Бюрону ортакъчыларыны санаву гюн сайын арта (М. Ягьияев) "С каждым днем растет количество членов бюро". Амма боецлер гюн сайын чыныгъа бара (И. Ибрагьимов) "Однако бойцы с каждым днем все больше закаляются".

Послелог йимик обозначает вместе с предшествующим ему именем существительным сравнение по качеству: Уллулар йимик ойлашып юрю дагъы (М. Хангишиев) "Ходи с умом, как старшие". Бир жуманы узагъында тиленчилер йимик оланы артындан юрюдюк (М. Ягьияев) "В течение недели мы ходили за ними как просители". Анвар йимиклер булан не уллу ишлерден де тартынма тюшмей (З. Атаева) "С такими, как Анвар, какая бы большая работа ни была, не следует бояться".

Послелоги саялы, себепли имеют причинное значение, что определяется семантикой слов, от которых они образованы: Бары да зат сен саялы болду (А.Сулейманов) "Все получилось из-за тебя"; Дав себепли бузулгъан… колхозлар (Аткъай) "Колхозы, разрушенные войной"…

Сравнительное значение выражает послелог чакъы: Айтыв чакъы да иш болмас, аюв чакъы баш да болмас (пословица) "Как в пословице работы не бывает, размером с медведя головы не бывает".

Послелоги булан, учун сочетаются с родительным, а не с основным, как при именах существительных, падежом личных и указательных местоимений. Жыйынны чакъыргъынча алда сени булан сёйлемеге токъташгъан эдим (З. Атаева) "Прежде чем начать собрание, я решил поговорить с тобой". Экинчи гьакъылым уьст гелгенлик мени учун англашыла (З. Атаева) "То, что вторая моя мысль победила, мне ясно".

Согласно традиции, одно из отличий основного падежа подлежащего в других тюркских языках состоит в его способности выступать в функциях прямого дополнения и сочетаться со служебными словами – послелогами (Кононов 1960, 93; Иванов 1969, 56-60; Гр. совр.башк. яз., 135-137; Долинина, 7-11; Хангишиев, 36 и др.). Если вести толкование по традиционной в тюркологии методике, то в кумыкском предложении Агьмат ёлдашы булан денгизге гетди "Ахмед со своим другом ушел на море" сочетание ёлдашы булан следует квалифицировать как форму основного падежа. Однако в последние годы в тюркологии высказывается и противоположная точка зрения, основанная на принципе разового вхождения падежных форм в структуру предложения (см.: Вильданова и Гарипов, 39; Совр.каз.яз., 160; Совр. татар. лит. яз.,141). Согласно их мнению, в одном и том же предложении, построенном по модели N1+Vf+N4, один и тот же падеж не может занимать одновременно две позиции – субъекта и объекта. Если в позиции субъекта явный основной падеж, то в позиции прямого объекта при финитном глаголе никакой другой падеж, кроме винительного с нулевым аффиксом, выступать не может (Вильданова и Гарипов, 39). На наш взгляд, это еще один некритический перенос представлений индоевропейского языкознания в грамматическую систему тюркских языков. Принцип "разового вхождения" не является универсальным принципом, характерным для всех языков мира. Он не срабатывает не только в тюркских, но и в кавказских языках. Поэтому в этом вопросе мы придерживаемся традиционной точки зрения.

Итак, кумыкский основной падеж выражает отношение данного имени к нему же самому, а не к другим именам или действиям. Основной падеж в функции подлежащего есть выражение предмета именно как данного предмета, а не как чего-то другого и не как воздействующего на что-то другое (Лосев 1982, 336). В различных отношениях по-разному присутствуют момент предметного соотношения и момент называния.

[^послелоги]:Исследованию послелогов в кумыкском языке посвящена специальная работа А. Г. Магомедова (см. в библ.). Называя основные значения послелогов, автор не связывает их с системой падежных значений в кумыкском языке.